Вступительная статья С. Разумовской

Мне привелось писать эти строки в Тарусе, столь любимой Николаем Петровичем Крымовым. Он приезжал сюда работать в течение 30 лет (1928-1957), никогда не утрачивая свежести восприятия этих чудесных мест. Здесь все овеяно такой еще ощутимой памятью о замечательном художнике, о его лирических, бесконечно русских и родных пейзажах, о своеобразном мудром и простом русском человеке.

Значение Н. П. Крымова в деле становления и развития советского реалистического искусства очень велико.

Крымов - это классика советского искусства. Это звено, соединяющее непрерывной цепью линию развития замечательного реалистического пейзажа в русском искусстве, от предшественников Крымова - Ф. Васильева, В. Поленова, И. Левитана, В. Серова, К. Коровина, А. Архипова - к молодому поколению советских пейзажистов.

Ученик Серова, друг К. Коровина, глубокий почитатель Репина, Левитана, Врубеля, он с юношеских лет впитывал в себя все то самобытное, русское, талантливое, что было создано лучшими мастерами нашего реалистического искусства.

К тому же Николай Петрович был из "потомственной" семьи художников: художниками были его прадед, его отец - Петр Алексеевич Крымов, художник-портретист и педагог, любимый ученик С. К. Зарянко. Художником-жанристом и также педагогом был и старший брат Николая - Василий. Третий брат в этой талантливой семье - Алексей Петрович, профессор и академик, был одним из виднейших отечественных хирургов.

Крымов вырос в большой трудовой семье с крепкими, очень русскими устоями, напоминавшими в какой-то мере даже быт Островского, как рассказывает жена Николая Петровича - Екатерина Николаевна, дочь известного художника Н. В. Досекина.

Н. П. Крымов родился в Москве 20 апреля (3 мая по новому стилю) 1884 года. Несмотря на материальные нехватки, в доме всегда было бодро, весело, творчески шумно и хлопотливо. Вечно спорили и говорили об искусстве, рисовали, писали, собирались друзья-художники.

Отец Николая Петровича был его первым учителем, сумевшим прекрасно подготовить его в Школу живописи, ваяния и зодчества, куда Крымов поступил (сначала на архитектурное отделение) в 1904 году. Он был принят в числе 40 из 600, державших экзамен, и в списке стоял на втором месте.

Неоспоримая талантливость начинающего художника была отмечена очень рано: в 1906 году А. М. Васнецов приобрел с очередной ученической выставки его первый этюд с натуры "Крыши под снегом", а в следующем году Серов "перекупил" его для Третьяковской галереи. Молодому живописцу шел тогда всего лишь двадцать третий год. С этой поры, еще до окончания школы в 1911 году, Крымов начал участвовать и на профессиональных выставках: "Голубая роза", "Венок", "Московского товарищества художников", "Союза русских художников". В 1910 году его принимают в члены последнего.

Бурным, жизнерадостным, темпераментным, страстно влюбленным в жизнь, в искусство был смолоду Крымов. Он любил не только живопись, но и музыку, поэзию, литературу, театр. Он был очень музыкален, обладал превосходным голосом и слухом. Такой разносторонний и одаренный, он сводил знакомство и дружбу с художниками, актерами, музыкантами, поэтами. Дружил и любил он крепко, на всю жизнь. Такой была его дружба с И. М. Москвиным, М. М. Тархановым, К. А. Коровиным, Н. Н. Сапуновым, И. С. Остроуховым.

И таким же бурливым, темпераментным, взрывающимся беспрестанными и смелыми поисками было и искусство молодого Крымова. Но всегда и во всем он был своеобразным, ни на кого не похожим.

Любовь и призвание к пейзажу определились сразу и бесповоротно. Но путь к реалистическому пейзажу был сложный и извилистый, как пестры и разноречивы были "течения" и "направления" в искусстве в смутное и трудное время 1907-1910 годов.

Во всех своих устремлениях и поисках Крымов оставался всегда глубоко национальным, не поддавшимся царившему тогда всеобщему увлечению новым французским искусством.

Если и был период в его творчестве, который можно назвать в какой-то мере импрессионистическим ("Летняя ночь", 1905, ГТГ; "Солнечный день", 1906, ГТГ; "Крыши под снегом", 1906, ГТГ; "К весне", 1907, ГТГ; "Снегири", 1907), это шло главным образом от К. Коровина и проявлялось в поисках передачи воздушной среды, солнечного или лунного освещения, легкого, пронизанного светом колорита. Уже теперь природа для Крымова живет своей простой обычной жизнью: трогательны в его пейзажах красные снегири на ветках, коты на крыше, почуявшие весеннее тепло.

В творчестве Крымова был период увлечения архитектоничной стройностью декоративных композиций и колорита. Все это шло от "Мира искусства" ("Горный ручей", "Сосны", "Май", 1906).

В этих сочиненных ландшафтах все было гармонично, но слишком отвлеченно. И тотчас же, словно опасаясь утратить свое, национальное и выразительное, Крымов бросается в другую крайность и создает похожие на русские лубки "Стадо", "Трактир", "Площадь", с их примитивными формами, "марионеточно" решенным стаффажем.

Но самым примечательным в творчестве молодого Крымова были пейзажи, где впервые проявился будущий мастер тончайшей передачи состояний природы. Увлекает Крымова романтика грозы. Своеобразен и остро выразителен "Ветреный день" (1908, ГТГ), почти монохромный в цвете, но исключительно экспрессивный бурной взволнованностью грозовых облаков, взметенных ветром клубов пыли, взбудораженных деревьев, всполошившихся людей. Все это было подсмотрено в жизни. Так же, как увидено в жизни и совсем особое, может быть несколько усиленное, холодно фосфорическое освещение перед надвигающейся бурей ("Туча", 1909, собр. Я. И. Ачаркан). И разве в пламенеющий и тихий час заката не вспомнится порой нам замечательный по верности состояния, пусть в какой-то мере утрированный в цвете и упрощенный в формах "Желтый сарай" (1910, ГТГ).

И разве не передан палящий летний зной в слегка стилизованном небольшом пейзаже "Полдень на дороге" (1911, собр. Н. В. Власова) с горячей пылью, летними, остановившимися в высоком небе белыми облаками, с такой прохладой в чаще леса.

Все эти пейзажи, наполовину вымышленные, созданы по острым, запомнившимся впечатлениям реальности. И это реальное побеждало все сильней и сильней. Переломными и решающими для Крымова были три лета 1914-1916 годов, проведенные в подмосковном местечке Красково. Его исключительная живописность вдруг словно открыла глаза художнику, и он понял, что самое прекрасное в мире сама природа, а не сочиненные ландшафты. И вот начинается новая полоса не только любования природой, но и пристального изучения ее. Правда, декоративная природа Краскова обусловила и известную декоративность пейзажей Крымова. Здесь был романтичный заросший пруд, две небольшие осененные тенистыми деревьями речки - Пехорка и Македонка, с золотистыми песчаными отмелями. Написанные с натуры этюды (собр. А. В. Гордон, П. П. Борисова) дали повод для композиционных вымыслов. Так создается сюита "Купальщиц", так позднее на этих берегах возникает романтичная старая мельница (1927, ГТГ).

Писать с натуры оказалось много труднее, чем создавать воображаемые ландшафты. Работа становилась все длительнее, серьезнее, вдумчивее. Каждая новая выставка приносила новый успех.

К Великой Октябрьской социалистической революции Крымов пришел большим и признанным пейзажистом. По всем своим убеждениям он был в числе тех художников, кто принял революцию без раздумий, кто сразу вошел в новую жизнь и с увлечением взялся за работу.

Персональная выставка Крымова, организованная в 1922 году в Третьяковской галерее, была одной из первых после революции. Для самого художника она явилась и смотром всего сделанного, и творческими планами на будущее, и окончательным закреплением на позициях реализма.

Примечательно, что все это происходило в то трудное для искусства время, когда "воинствующие" формалисты провозглашали реализм отжившим и реакционным искусством. Они взяли на первых порах в свои руки и дело преподавания в художественных вузах, во Вхутемасе, в Полиграфическом институте, куда был приглашен профессором и Н. П. Крымов. Из-за принципиальных расхождений с педагогами-формалистами Николай Петрович ушел из этих вузов. Зато он принял самое энергичное участие в организации нового факультета изобразительных искусств при Пречистенском практическом институте (бывшие Пречистенские курсы), где собрались тогда прекрасные силы: К. Коровин, Н. Ульянов, В. Ватагин, Б. Виппер.

Крымов был прирожденным педагогом, последовательно и методически проводящим свою систему преподавания, пользовавшимся исключительным авторитетом, уважением и любовью у своих учеников.

Так было и в Изотехникуме памяти 1905 года. В 1934 году Крымова пригласили преподавать на вновь организованном отделении станковой живописи. Он провел здесь полную реорганизацию всей системы преподавания, поставив ее на прочные основы реализма. К сожалению, пошатнувшееся здоровье помешало ему продолжать педагогическую деятельность. Но фактически Крымов продолжал ее до последних дней своей жизни (он считал это своей общественной работой) и в своей мастерской в Москве и летом в Тарусе. К Николаю Петровичу приходило много молодежи, его бывшие ученики и зрелые мастера, его последователи, - за советами, за консультациями. При разборе приносимых ему работ, всегда внимательном и длительном, Крымов передавал им свои глубокие знания, накопленные за долгие годы. Так создавалась школа реалистического пейзажа Крымова.

В 1918 году Крымов работал в Горках Рязанской губернии ("Вечер", 1918, собр. М. В. Куприянова). Пейзажи Крымова становились все более верными по своему реалистическому ощущению.

Удивительно свежо и верно написан, например, небольшой пейзаж "Утро" (1919, собр. Ю. Б. Данцпгер), трудно взятый против света.

Самые простые незатейливые мотивы художник умеет увидеть поэтично и красиво! Неприглядные московские задворки с кучами мусора, грязными талыми лужами талантливый живописец превратил в поэтичный образ московской весны ("Весна", 1920, собр. Н. С. Аржанникова).

С 1920 года в течение 8 лет Крымов ездил на лето в Звенигород писать левитановские места - Саввинскую слободу. Очарование этих мест, связанных с творчеством великого русского пейзажиста, задушевность родных мотивов поднимали и окрыляли художника. Здесь еще больше постиг Крымов покоряющую силу и правду левитановских пейзажей.

То, что пришло когда-то в Краснове - любовь к природе, страстное желание проникнуть в ее "тайны", постичь законы ее жизни, овладеть реалистическим методом для ее верного и глубокого изображения, - все это еще сильнее захватило художника в Звенигороде.

В звенигородских пейзажах ("Летний пейзаж с избами", 1920; "Река Разводня", 1921, собр. О. А. Серовой; "Уголок сада", 1921, ГРМ; "Звенигород", собр. Н. А. Соколова; "Перед грозой", 1922, Киевский Государственный музей русского искусства; "Серый день", 1922, ГТГ) Крымов с особой живописной силой раскрыл образы русской природы, русской деревни.

Но сам художник часто переживал минуты горьких сомнений и разочарований. Его мучило то, что во всем он должен был идти ощупью, вслепую, длительно и не всегда с желанным результатом, добиваясь правды в искусстве.

Что же было самое главное и важное в глазах Крымова для реалистического живого воспроизведения действительности? Постепенно Крымов понял, что самое главное - это верность тона, то есть степень светосилы в цвете и верность отношений. Это обусловливало и материальность, и пространственность, и объемность, то есть все основные компоненты реалистической живописи.

Очень образно рассказывает художник в своей статье "О живописи", как он совершенно случайно открыл "камертон" в живописи, который давно искал. Им оказалось пламя огня, равное в природе белому, освещенному солнцем, а на палитре художника этому соответствовали белила. Это открытие давало теперь Крымову возможность почти безошибочно находить верность тона.

Так возродил Крымов традиции тональной реалистической пейзажной живописи и сформулировал свою ясную п последовательную теорию, которая легла в основу и его педагогического метода.

Правоту ее убедительно доказывают пейзажи Крымова последующих лет: сияющая солнечная "Русская деревня" (1925), задумчивый облачный денек в пейзаже "Речка" (1926, ГТГ), пронизанные тишиной закатного часа "Вечер в деревне", "Вечер в Звенигороде" (1927, собр. Н. А. Абросимовой), серебристая влажная воздушность в пейзаже "После дождя" (1927). Иной раз даже не поймешь, чем взято то или другое место, например золотой купол в "Деревенском доме" (собр. И. М. Тарханова), а в отношениях ко всему остальному он сверкает позолотой.

Звенигородские пейзажи были важным этапом в развитии тональной живописи Крымова. Но свою настоящую "обетованную" землю пейзажиста нашел Крымов в Тарусе. За 30 лет он исходил и исписал здесь все улички, все уголки, высмотрел все живописные места. Но не за отвлеченную живописность полюбил крепко и навсегда Крымов Тарусу. Всей сущностью своей русский художник и человек, он видел в ее мотивах и пейзажах обобщенные образы родины - в широких просторах заокских далей, полей, в неторопливом и плавном течении Оки, вьющейся среди зеленых берегов, в белоствольных березовых рощах, в особой русской пышности тарусских деревьев - ив, лип и берез, в типичном облике русского провинциального городка с его уютом зеленых садов и уличек, сбегающих к Оке.

В разных концах городка жил Крымов. С высокой веранды ватагинской мастерской, на самой верхней улице писал он великолепную широкую тарусскую панораму ("Таруса", 1928, собр. И. М. Тарханова). Жил Николай Петрович в доме у самой реки, оттуда написан один из лучших его пейзажей-картин "Летний день в Тарусе" (1939-1940, ГТГ), в котором так ярко и так ощутимо передано русское жаркое лето.

Два года художник работал над этим полотном, выверяя в нем каждый сантиметр.

Жил он и на одной из улиц на склоне горы, где создано столько чудесных пейзажей: и прозрачного раннего утра ("Утро", 1948, 1954), и летних солнечных дней ("Когда цветут липы", 1947; "Солнечный день в июне", 1947, ГТГ; "Цветы в крашеном ящике", 1948, собр. Ф. Н. Гринчар), и золотистых вечеров ("К вечеру", 1948; "Тихий вечер", 1950), и еще много, много других бесконечно поэтических и трогающих своей простотой и искренностью.

Крымов любил повторять своим ученикам, что верность тона предопределяет все качества пейзажа. Но мы-то знаем, что с чувством верности тона сочетались в Крымове и талантливость большого подлинного мастера, и тонкая душа поэта, и глубокое истинно исследовательское распознавание мира.

Даже не искушенный в живописи зритель всегда узнает работы Крымова по особому живописному "почерку" в передаче воздушной среды, по мастерству тончайших валеров, то есть светосильных цвето-отношений, передающих до физического ощущения различные состояния природы. Вы узнаете пейзажи Крымова и по притягательной силе их удивительной задушевности, лиричности и мягкости. Как будто с детства они вам знакомы и дороги.

Художник Подмосковья, Крымов мало писал Москву. Но созданная им картина "Утро в Центральном парке культуры и отдыха имени М. Горького" стала классическим произведением советской живописи.

Николай Петрович уже в течение многих лет по состоянию здоровья не выходил из своей мастерской в Москве. И вот в дни поздней осени, когда он возвращался из Тарусы, зимой и ранней весной он писал московские крыши из своих окон, умея находить в этом будничном, казалось бы, скучном и приглядевшемся мотиве и поэтичность, и живописное богатство, и своеобразие московского облика.

В папках художника сохранилось много черновых набросков-рисунков. Он зарисовывал для памяти пейзажи, которые привлекли его внимание. Он никогда не заботился о завершенности этих набросков. Подчас они могут показаться даже наивными. Но этот "рабочий" материал говорит об исключительной зоркости художника, безошибочно видевшего все самое главное и основное в пейзаже.

И еще в одной области нашел себе яркое применение русский талант Крымова - в театре. В истории русского и советского декорационного искусства имя Крымова останется среди лучших художников-декораторов пьес Островского, привлекавших его своей национальной самобытностью.

Крымовым были оформлены спектакли в театрах Корша, Незлобина, в Художественном театре и в его IV студии - "Не было ни гроша, да вдруг алтын", "Бесприданница", "Волки и овцы", "Горячее сердце", "Таланты и поклонники". Кроме того, Николай Петрович делал декорации для оперы Римского-Корсакова "Золотой петушок" и для пьесы Л. Леонова "Унтиловск".

В истории советской живописи Крымов останется как превосходный мастер лирического пейзажа, как поэт скромной русской природы, как убежденный и последовательный борец за реализм.

С. Разумовская