1894

199 Н. А. БРУНИ (Бруни Николай Александрович (1856-1935) - живописец и мозаичист. Писал портреты, жанровые картины, исполнял иконы. Учился в Академии художеств (1875-1885). С 1894 г. - инспектор классов Высшего художественного училища при Академии художеств. С 1906 г. - академик. С 1912 г. - заведующий мозаичным отделением Академии художеств. В 1920-х гг. преподавал в Ленинградском политехническом институте.) - И. И. ШИШКИНУ

[Петербург]. 6 апреля 1894

Милостивый государь, многоуважаемый Иван Иванович,

По поручению его сиятельства графа Ив[ана] Ив[ановича] Толстого имею честь покорно просить Вас пожаловать в Академию в акварельный класс 7 сего апреля к часу дня (вход с 4-й линии). Ученики, работающие на свободные темы, желали бы с Вами посоветоваться и переговорить.

Примите уверение в совершенном почтении и преданности уважающего Вас

Н. Бруни.

200 Н. В. НОВИКОВ (Новиков Николай Васильевич - один из основателей и член редакции журнала «Артист», бывший его издателем с 23 апреля 1894 г. (№ 37) но февраль 1895 г. Еще в апреле Шишкин послал ему одну из своих картин, но расписки и денег не получил, несмотря на неоднократные запросы. Первая половина приводимого в сборнике ответного письма Новикова находится в ОР ГПБ (ф. 861, ед. хр. 100), среди корреспонденции не установленных лиц, вторая половина - с подписью - там же (од. хр. 102).) - И. И. ШИШКИНУ

[Москва. Июнь 1894]

Глубокоуважаемый Иван Иванович!

Я решительно отказываюсь представить себе, что Вы думали обо мне за все время моего молчания, надо сознаться, в действительности очень загадочного.

К счастью, у меня нашелся один безмолвный свидетель моей порядочности - это чек от 5 апреля, который я прилагаю при сем письме. Я очень рад, что хоть этим могу Вам доказать, что причина моего молчания заключалась в массе дел и... неприятностей, не дававших мне буквально ни минуты времени, чтобы черкнуть Вам хоть пару строк, чтобы еще раз поблагодарить Вас и за Ваш милый прием в Петербурге, и за Ваше доверие, которое я, к сожалению, не вполне оправдал. Сейчас же после возвращения моего из Петербурга произошел между мною и Куманиным (Ф. А. Куманин - драматург, переводчик, артист. С 1889 по 1894 г. был издателем журнала «Артист».) раздел, подробности которого хотя очень интересны, но не годятся для изложения их на бумаге. Весь этот раздел, переход редакции в другое место, передача рукописей, бумаг и книг, не только занял массу времени, но и прямо повредил журналу, отодвинув появление майской книги почти на начало июня.

В средине этой суматохи открылся художественный съезд, (Первый съезд русских художников и любителей художеств открылся в Москве при Обществе любителей художеств 23 апреля 1894 года.) который убил у меня опять-таки массу времени и... денег (я предложил съезду печ[атание] дневника, который Вы увидите в майской книге, («Артист», 1894, № 37, Приложения.) каталогов и проч.). Приходилось работать и днем и ночью. Кончился этот съезд ко всеобщему благополучию, началась работа по выпуску майской книги, и лишь теперь у меня нашлось хоть сколько-нибудь времени, чтобы начать каяться и перед Вами, и перед многими друзьями в моей кажущейся небрежности.

Итак, я еще раз прошу у Вас, многоуважаемый Иван Иванович, извинения в этой задержке и прошу верить, что в обыкновенное время я не поступаю так непозволительно.

Вместе с тем прилагаю при сем письме расписку в пол учении мною от Вас рисунков Лагоды-Шишкиной и доски. К сожалению, я не могу обозначить срока возвращения этой последней, потому что решительно не знаю, куда мне обратиться с заказом печати. Здесь, в России, кажется, не найдется ни одного печатника офортов, и придется посылать или в Вену, или в Париж. При получении майской книги обратите внимание на ряд статей под общим заглавием «Русское искусство». В этих статьях заключается программа будущего художественного отдела «Артиста». («Русское искусство в 1894 г. (Академическая выставка, статья А. А. Киселева.- XXII передвижная выставка, статья В. М. Михеева. - Выставка отверженных, статья М. Далькевича. - Выставка московских художников, статья Н. Досекина. - Выставка петербургских художников в Москве, статья Н. Досекина)», с. 116-147. Общая для этих статей тенденция - сочувствие реалистическому направлению.) Я был бы бесконечно рад, получив от Вас хоть пару строк с извинением мне моего поступка, в ожидании которых остаюсь глубокоуважающий Вас

Н. Новиков.

201 В. А. БОНДАРЕНКО (Бондаренко Владимир Архипович (1866-1900) - живописец. Пейзажист и портретист. Окончил Одесскую рисовальную школу. Учился в Академии художеств (с 1890) и у Шишкина, затем у А. И. Куинджи. В 1897 г. получил звание классного художника третьей степени.) - И. И. ШИШКИНУ

[Валаам. Сентябрь 1894]

Сосна на Валааме. Этюд. Масло. 1858. Пермская картинная галерея

Достоуважаемый Иван Иванович, простите мне, что осмеливаюсь беспокоить Вас этим письмом, но случай такой подошел, что необходимо было Вас беспокоить, так как в предстоящем деле необходимо будет Ваше влияние. Дело в том, что здесь, в Валаамском монастыре, формируется школа живописи, и нужен будет гипс для учащихся рисованию. Так вот, заведующий этой школой монах отец Лука и податель сего письма покорнейше просят Вас похлопотать у графа Ивана Ивановича Толстого, не могут ли хотя сколько-нибудь выдать из Академии гипсу для этой Валаамской школы. (19 октября 1894 г. Шишкин получил письмо с аналогичной просьбой от валаамского игумена Гавриила (ОР ГПБ, ф. 861, ед. хр. 43).) Пожалуйста, простите мне, что и я осмеливаюсь беспокоить Вас этой просьбой, и если что возможно будет, то но откажите. Я ввек не забуду Вашей помощи.

Я пока еще не могу приехать, ибо кончаю большой этюд, хотя теперь холодно и дожди, но от дождя Ваш зонтик весьма предохраняет, а холод полезно немного потерпеть. Итак, с божьей помощью надеюсь окончить их, и 27 сентября надеюсь быть в Питере и явиться к Вам со своими рисунками и этюдами на Ваш грозный суд. Признаться по правде, и с этюдами происходила та же борьба, все то бледно, то черно выходит, так что иной этюд переписывал несколько раз, и все-таки черно вышло. Лишь теперь, под осень, как-то спокойно работается, а с тем вместе и начинаю познавать сущность той музыки в природе, которая все прошлые годы лишь ошеломляла как бессознательное существо. А сущность все та же, что и Вы нам постоянно твердили, учиться умению передать характер предмета, отличительные особенности каждого предмета в отдельности. Словом, наблюдая в природе, я начинаю понимать то, что Вы говорили и чему учили, и мне остается только всегда благодарить Вас за наставления, что помогли мне обратиться на свой путь, сделаться самим собой, сделаться тем, что я есть, ибо, живя в мире и проходя все житейские бури, приходится впадать в заблуждения, в крайности, хотя этому и надлежит быть, чтобы познать все добро и зло, чтобы, зная это, стать твердой стопой на путь истины и действовать. Но, слава богу, испытания проходят, и мне теперь остается лишь работать да работать и сколько угодно лет ездить сюда на Валаам, чтобы выполнить ту мысль, чтобы докончить начатое. Простите же, что так много беспокою Вас, и еще раз прошу, если возможно будет, Вам помочь тем, чтобы выдали гипсу для Валаама, тем более теперь гипсовые классы в Академии закрываются.

Остаюсь глубокоуважающий Вас

В. Бондаренко.

202 И. И. ТРОЯНОВСКИЙ (Трояновский Иван Иванович (1855-1925) - московский врач, коллекционер русской живописи.) - И. И. ШИШКИНУ

Москва. 10 октября 1894

Глубокоуважаемый Иван Иванович!

Обращаюсь к Вам с сердечным трепетом и надеждой страстного любителя искусства и надеюсь, что Вы извините мою смелость. Не есть ли это в самом деле несоразмерная претензия, что скромный чернорабочий врач мечтает о приобретении работы прекрасного мастера? Судите сами. Человек, глубоко и страстно любящий искусство, трудился 15 лет, страдал, экономил крохи, надеясь на это, и наконец решается испытать свою судьбу, т. е. предложить свои скромные трудовые сбережения своим любимцам, чтобы приобрести две-три вещи; осветить ими свое жилище и ими же согревать свое стареющее сердце. Вы, первый из моих богов, надеюсь, Вы мне не откажете! Что бы я желал, это я не смею и определять! Быть может, у Вас есть повторение (или это возможно сделать вновь?), или этюд, послуживший к созданию Ваших «Лесных далей»? Это дивное произведение, олицетворяя нашу природу, поразительно по своей перспективе, массе воздуха и правдивости освещения; оно полно в то же время такой поэзии, такой красоты, такого высокого настроения, что не выходит из моей памяти и сердца! Или что-нибудь вроде «Лесного кладбища», полного такой чудной гармонии, покорной грусти и таинственного покоя. О мхе, о ее технике я не смею и говорить. Чудно хороши и сосны с задумчивой вороной, например, что у Солдатенкова, они, кажется, издают свой характерный смолистый запах. Ну, что говорить, я страстный любитель природы, знаток ботаники, любитель цветов (орхидей и проч.), Вы понимаете, что я чувствую в Ваших произведениях и как я должен любить их. Конечно, я могу надеяться, что Вы уступите мне вещь умеренных размеров, ибо я могу Вам предложить 250, maximum,300 р[ублей] с[еребром]. Я отлично понимаю, что это не более половины того, что Вы получаете за Ваши произведения обыкновенно и даже того меньше, но, быть может, Вы, сами прошедшие тяжелую школу жизни, но облеченный Вашим громадным талантом, посмотрите снисходительно на простого чернорабочего интеллигента и уважите его почтительную просьбу. Если у Вас есть что-нибудь для меня, не будете ли Вы добры меня уведомить, я, может быть, лично собрался бы в Петербург, где я никогда еще но бывал, посмотрел бы и лично благодарил Вас от всей души за Вашу доброту.

Примите уверение в моем искреннейшем почтении, уважении и восхищении.

Д[окто]р Иван Иванович Трояновский.

203 И. И. ШИШКИН - И. И. ТОЛСТОМУ

[Петербург. Ноябрь 1894] (Письмо датируется со слов А. Т. Комаровой («Лесной богатырь-художник»).)

Многоуважаемый граф Иван Иванович,

Долго я думал и передумывал и даже мучился, зная, что делаю Вам лично неприятность, и наконец решился высказать Вам, многоуважаемый граф, свое намерение - я служить в Академии не могу, нести обязанности руководителя мастерской тем более, я чувствую в себе полную неспособность, задача мне не по силам, задача, требующая и умения, и терпения, и энергии, которых, откровенно говоря, у меня нет, и предвижу горькую неудачу. И вот почему я решил просить Вас, граф, уважить мою просьбу и уволить меня от должности руководителя мастерской. (Официально вступив в должность профессора-руководителя с осени 1894 г., Шишкин приказом от 24 ноября 1895 г. был уволен («с 15 октября сего года»), согласно написанному им на имя президента Академии художеств следующему прошению: «Не будучи в состоянии по болезненному состоянию здоровья продолжать занятия в моей ученической мастерской Высшего Художественного Училища, осмеливаюсь всепочтительнейше просить Ваше Императорское Высочество об увольнении меня по болезни от должности профессора руководителя Высшего Художественного Училища (ЦГИА, ф. 789, он. 14, ед. хр. 29, л. 59).)

Оставаясь с полным уважением и полным сочувствием к Вашей, можно сказать, исторической деятельности по преобразованию Академии, я, к сожалению и стыду моему, не могу принять деятельного практического участия, а сердечное желание успеха в Вашем славном деле остается в полной силе у Вашего проданного Вам и любящего Вас всей душой Ивана Шишкина.

204 И. И. ШИШКИН - Ф. А. ТЕРЕЩЕНКО

[Петербург. 1894]

Милейший Федор Артемьевич,

С великим удовольствием исполнил бы Ваше желание, если бы имел что-либо у себя готовое. Эскиз последней картины Валежник продан - с прошлогодней выставки моих этюдов осталось всего три этюда, которые я не нахожу достойными рекомендовать (нрзб), в настоящее время у меня нет ничего готового, ни пером, ни углем, да и вообще я в последнее время мало работал, а начал частенько похварывать.

Грустно, что и Вы, милейший Федор Артемьевич, как я слышал, не совсем здоровы.