4. В 1876 году Васнецов отправился за границу...

В 1876 году Васнецов отправился за границу, куда его усиленно звали жившие в Париже пенсионеры Академии художеств И. Е. Репин, В. Д. Поленов и П. О. Ковалевский, а также В. В. Верещагин, А. А. Харламов, К. А. Савицкий, А. К. Беггров, Н. Д. Дмитриев-Оренбургский. Особенно энергичным в этом отношении был Репин. Он настаивал на немедленном выезде Васнецова в Париж. Нетерпеливый и всегда чем-нибудь увлеченный, Репин писал: «Вот тебе мой совет — копи деньгу сколько можешь к маю месяцу и в мае приезжай сюда... все заморское узнаешь сразу и пойдешь смелей и сильней в десять раз и не будешь неопределенно предаваться тоске по неизвестному. Нечего говорить о пользе, которую принесет подобное путешествие» на все откроет глаза. А главное, ты обрадуешься, что ты русский человек во многом, а может и опечалишься, это глядя по вкусам»⁷.

Васнецов решил последовать совету друзей: собрал деньги за проданные произведения, взял аванс у издательницы Водовозовой под будущую работу и выехал в Париж.

В Париже он застал многочисленную русскую колонию художников, группировавшихся вокруг постоянно проживавшего во Франции художника-мариниста А. П. Боголюбова. Приветливая боголюбовская мастерская являлась центром встреч и бесед русских художников на чужбине. Частым ее гостем был И. С. Тургенев, а также И. Н. Крамской, живший тогда в Париже.

Васнецов сразу попал в нужную для него художническую обстановку, даже временно устроился на жительство в квартире Крамских. Он постоянно бывал у Репина и Поленова, рассказывал им о своих впечатлениях от музеев, выставок и различных достопримечательностей, которыми был переполнен город. Делясь своими впечатлениями о Салоне с Крамским, Васнецов сказал, что ничего из обыкновенной французской жизни он в выставленных картинах не заметил.

Всегда живо интересовавшийся жизнью простого народа, Васнецов переехал из центра Парижа в его предместье — Медону, снял небольшую светлую комнатку у местного огородника и стал увлеченно писать этюды с натуры. Этюды показывают, что для него не прошло незаметным знакомство с импрессионистической живописью, от которой посветлели, стали более певучими его краски, тоньше и углубленнее колорит.

В Медоне Васнецов написал картину «Балаганы в окрестностях Парижа». На мысль создать это произведение художника натолкнул случайно забредший в Медону бродячий цирк с его музыкантами, акробатами, балаганами.

Однажды в Париже Васнецов на глазах Поленова набросал акварелью эскиз, изображающий трех богатырей. Поленов восхищенно следил, как вдохновенно работал Васнецов, создавая образы могучих русских людей, зорко охранявших родную землю от недругов. Заметив, что Василий Дмитриевич любуется его работой, Васнецов предложил другу взять себе сделанный эскиз.

— Эскиз возьму,— ответил Поленов,— но не прежде, чем ты напишешь по нему большую картину. Только тебе одному и под силу такое произведение.

Поленов взял от Васнецова эскиз много лет спустя, когда «Богатыри» были закончены и водворены в собрание картин П. М. Третьякова.

Как-то Васнецов пришел к Репину в его парижскую мастерскую и был встречен такими словами хозяина:

— Вот тебе, Виктор, купеческая шуба на лисьем меху, вот шапка, одевай и садись — я буду с тебя писать Садко. Ты теперь не Васнецов, а Садко — богатый гость — для моей картины. Хоть и не люблю я ее, остыл к ней, а доделывать все-таки надо, и лучшей модели, чем ты, мне не подобрать!

Виктор Васнецов послушно надел взятую Репиным у проезжавшей через Париж русской купчихи шубу и шапку и покорно сел позировать. Так был создан превосходный этюд, запечатлевший облик молодого Васнецова.

Поленов получил в Париже письмо из Москвы от мецената С. И. Мамонтова, который усиленно звал Поленова и его друзей «переселиться на некоторое время в Москву и здесь работать». «...Я вижу,— писал С. И. Мамонтов, — в этом для моей персоны целый мир в будущем и для того, чтобы это осуществилось, принес бы кучу жертв... Вы, серьезно говоря, не сделаете ошибки, если целым кружком поселитесь в Москве на некоторый срок для работы. Вне всякого художественного центра Москва все-таки может дать много самобытного, свежего... материала для художника»⁸.

Репин и Поленов вскоре покинули французскую столицу. Васнецов остался заканчивать свой «Балаган» и тоже рвался из Парижа, — его вдохновляли русские национальные образы и сюжеты, над которыми он не мог работать за пределами родины.

Мамонтовское письмо зародило в Васнецове страстное желание, вернувшись из Парижа, покинуть мало ему нравившийся Петербург и поселиться в Москве. Художник почувствовал, что только там он сможет в полной мере осуществить свои замыслы. Горя желанием скорее попасть в Москву и зная, что Репин и Поленов уже устраиваются там на длительное жительство, Васнецов писал Крамскому: «Если можно выслать, то сейчас же, по получении письма, распорядитесь высылкой (денег — В. Л.) — спасете от лишнего пребывания».

Крамской прислал желанное «спасение от Парижа». Не заезжая в Петербург, Васнецов в июле 1877 года проехал сначала в Вятку повидать любимую девушку Александру Владимировну Рязанцеву, собиравшуюся в Петербург на женские курсы при Военно-медицинской академии. Из Вятки он поехал в Рябово и через короткое время был уже в Петербурге, где состоялась его женитьба на Александре Владимировне.

Очень колоритные воспоминания о перемене в жизни художника сохранил А. В. Прахов. О свадьбе Васнецова он узнал совершенно случайно, когда в одно свободное утро поехал повидать его на Тучкову набережную. «Хозяин встретил приветливо, но как-то немного смущенно. Первое, что бросилось в глаза, была ситцевая занавеска, висевшая на веревке от притолоки входной двери до середины простенка между окнами». Прахов спросил, не пишет ли художник картину, которую еще не хочет показывать, и в ответ услыхал, что он вчера женился.

« — Саша, выходи, — окликнул Виктор Михайлович. Но никто не отозвался на этот призыв. Тогда он отдернул от окна занавеску, и я увидал молодую смущенную женщину, сидящую на простой железной складной кровати»⁹, — вспоминал А. В. Прахов.

По словам Васнецова, когда они повенчались и подсчитали деньги, у них оказалось всего сорок восемь рублей.

Перемена жизненных условий не отразилась на работоспособности и творческом самочувствии художника. Он, как всегда, много работал, охотно брал заказы от издательств, но главное свое внимание стал сосредоточивать на работе над картинами.

Одним из первых было написано полотно «Кабак», изображавшее бытовую сценку, какие автору приходилось неоднократно наблюдать. В нем, как и в предшествующих жанровых работах, развернулась его природная наблюдательность, умение подметить и показать характерный типаж веселящейся Руси, пытавшейся в вине забыть свою тяжелую долю. Одновременно Васнецов написал в эскизной форме на близкую тему картину «Хороша наша деревня».

Военные события, развернувшиеся на Балканском полуострове, патриотический подъем передовых слоев русского общества и их стремление освободить народ Болгарии от турецкого гнета, отъезд на фронт друзей художника — П. О. Ковалевского, В. Д. Поленова и баталиста В.В. Верещагина — не могли не вызвать у Виктора Васнецова желания творчески отозваться на происходившие события. Он пишет картины, отражавшие отдельные эпизоды петербургской жизни этого времени: «Ночью на улицах Петербурга в день взятия Плевны», «Развешивание флагов» и «Военная телеграмма».

Этими картинами и задуманным им «Преферансом» по существу исчерпывался основной цикл васнецовских жанровых картин. В них Васнецов показал себя вдумчивым живописцем, выносящим на суд общества свои оценки различных явлений современной жизни. Но бытовые картины, и лучшая из них «С квартиры на квартиру», давшая ему определенное положение в рядах передвижников, были лишь переходной ступенью в творческой жизни художника.

«Особую струнку» в художественной натуре Виктора Васнецова почувствовал Крамской, видели ее также Репин и Чистяков, заметил и Стасов. Начало новой линии в творчестве художника было положено «Княжеской иконописной мастерской», рисунком «Витязь» и эскизом «Богатырей».

Васнецов оказался как бы на перекрестке дорог: старое было пройдено и ничего больше не могло дать, а новое, может быть, образно в это время еще не достаточно откристаллизовавшееся, звало вперед, не указывая точного направления.

Одно казалось ясным и бесспорным — это необходимость немедленного переезда в Москву. Переезд диктовался внутренним состоянием художника, осознавшего, что в Петербурге, который всегда воспринимался им как нечто чуждое и временное, ему делать больше нечего. Этому способствовали и горячие призывы обосновавшихся в Москве Репина и Поленова. Все трое были как бы связаны «ганнибаловой клятвой», данной друг другу в один из парижских вечеров во время беседы об отъезде на родину.

Решение было принято. Васнецов с женой покинули Петербург и сереньким мартовским днем, при поземке, на низеньких санках приехали в Москву, где в 3-ем Ушаковском переулке московские друзья сняли для них квартиру.