6. «Под семью замками»...

«Под семью замками», как говорит народная пословица, до сих пор таится подробная история создания Виктором Васнецовым его картины «После побоища Игоря Святославича с половцами», а по существу — почти всех других его крупнейших произведений. Это объясняется природной скромностью и скрытностью художника. Он не любил много говорить о своих работах и постоянно настороженно замыкался, когда замечал в собеседнике излишний к этому вопросу интерес.

Огромный холст, натянутый на подрамник в первые же недели московской жизни, долгое время оставался нетронутым. Близкие художнику люди подтверждали, что он в это время делал для будущей картины только альбомные зарисовки, и никто еще не знал, как образно оформится его замысел.

— Я видела, что Виктор Михайлович трудится над чем-то очень серьезным, но сразу не могла догадаться. Только однажды, когда заметила, как он внимательно рассматривал сделанный еще в Петербурге эскиз (похожий на то, что я позднее увидела уже на полотне), я поняла, чем он занят, что его мучило,— говорила жена художника. Брат его Аполлинарий Михайлович, живший у него, как он сам определил, в это время на положении «заведующего хозяйством», подтверждал то же самое:

— Видел, что Виктор над чем-то сосредоточенно работает, а сразу угадать не мог: брат не любил, когда рассматривали его альбомы.

После побоища Игоря Святославича с половцами. 1880

Сохранилось более десятка рисунков и эскизов, раскрывающих содержание картины, но они — только наметки, поиски, подходы.

Художник неоднократно говорил о влиянии на него «Слова о полку Игореве», вспоминал многочисленные чтения «Слова» в Петербурге И. Т. Савенковым и у Мамонтовых в Москве.

— Читаешь и не начитаешься, слушаешь и не наслушаешься... Ароматами родной страны дышит «Слово», — не раз говорил Васнецов.

Осенью 1878 года и весь 1879 год художник работал над картиной: ходил в Оружейную палату, делал зарисовки, переделывал, перекомпоновывал, искал наиболее удачное решение темы. Наконец, в марте 1880 года на 8-й выставке передвижников зрители увидели картину, названную автором «После побоища Игоря Святославича с половцами» (с подзаголовком «Из «Слова о полку Игореве»), украшающую теперь, вместе с эскизами, стены Третьяковской галереи.

Почувствовав эпичность описания боя и героической гибели русских воинов в «Слове», Васнецов с потрясающей изобразительной силой передал это в картине. Павших за честь и свободу родной земли бойцов-героев он показал как бы заснувшими и продолжающими настороженно охранять рубежи родины. Отзвуки недавней ожесточенной битвы художник передал дракой орлов-стервятников, жадно отстаивающих свои права на добычу. Необыкновенная величавая торжественная скорбь о гибели бойцов наполняет просторы, где недавно кипело пламенное сражение храбрых русичей с дерзкими захватчиками. Смелость и новаторство художника в этой картине заключались в том, что он, завороженный удивительнейшей поэтической музыкальностью «Слова о полку Игореве», передал не отдельный эпизод, а весь глубокий смысл, все содержание этого произведения.

Публикой и большей частью критики во главе со Стасовым картина была встречена равнодушно, несмотря на существовавший в то время в передовой части общества интерес к родному прошлому. Почти никто не почувствовал и не оценил правильно новых начал в васнецовском творчестве, новых устремлений художника. «С.-Петербургские ведомости», «Новое время», «Молва», «Московские ведомости» и другие газеты одинаково расценили работу Виктора Васнецова, не заметив в ней главного — поэтического раскрытия прошлого.

Неодобрительное отношение к картине прессы и частично, с оговорками, Стасова вызвало возмущение друзей художника. Горячо заступился за картину Репин в письме к Стасову.

Лишь в одной из московских газет было отмечено, что в картине «После побоища» звучит «настроение». Это настроение в плане сегодняшней оценки картины заключается в особом, глубоко эмоциональном восприятии художником прошлого нашей родины.

Стасов отметил как значительную и несомненную удачу картины «большое знание, большое изучение древнерусского костюма и вооружения».

Только спустя несколько лет после первоначального показа «После побоища», а также других картин Васнецова на темы из русского былинного эпоса, Стасов сумел по достоинству оценить их. Он отметил «правдивый самобытный колорит... который соответствовал и натуре Васнецова, и его новым сюжетам, его новым ощущениям, задачам и стремлениям». «Его колорит был, — писал критик, — решусь сказать так, русско-сказочный, былинный, немножко сродни народным лубочным картинкам, смелый и своеобразный и все-таки истинно художественный. Никакого другого не требовалось, не нужно тут было»¹².

Высоко оценил картину Васнецова П. П. Чистяков, писавший: «Вы, благороднейший Виктор Михайлович, поэт-художник! Таким далеким, таким грандиозным и по-своему самобытным русским духом пахнуло на меня... Увидел я Русь мою, и тихо прошли один за другим и реки широкие, и поля бесконечные и села... по губерниям разнотипичный народ наш... и Вы, русский по духу и смыслу, родной для меня!»¹³.

На 8-й выставке передвижников вместе с картиной «После побоища» был показан «Ковер-самолет», встреченный положительно со стороны публики и критики.

Стасов отметил: «Еще никогда ни один художник у нас не пробовал изобразить волшебный ковер наших сказок в виде чего-то похожего на громадную птицу с выгнутым вверх хребтом и широко распростертыми врозь крыльями... Оригинальная фантазия — лучшая сторона этой цветной и пестрой, как персидский ковер, картины»¹⁴.